[Лившиц]

Уважаемые участники форума!Представьте себе, что некий гражданин задает вам такой вопрос: ?Перестал ли ты бить своего отца?? Как на такой вопрос ответить? Если дашь положительный ответ, то в этом случае признаешь, что сейчас отца не лупишь, а вот раньше грех случался. Дашь отрицательный ответ, получается, что и раньше твоему отцу от тебя доставалось, и сейчас перепадает. Этот абстрактный пример взят из истории древнегреческой философии. Уже древние греки знали, что правильный ответ можно дать только на правильно поставленный вопрос. Вопрос о том, является ли история наукой — из разряда неверно поставленных вопросов. В его основе лежит неявное предположение, что история имеет единую природу. В действительности же исторические сочинения довольно четко распадаются на две категории — те, которые соответствуют критериям научности, и те, которые этим критериям не соответствуют. К первым принадлежат труды Карамзина, Соловьева, Костомарова, Ключевского, Тарле, Фроянова. Ко вторым — сочинения Резуна-Суворова, Хоменко и Носовского, Волкогонова, Бунича. (Называю самые известные имена, на самом деле их во много раз больше).Каковы же эти критерии? Если говорить коротко, то это объективность и доказательность. Первое означает, что целью научных сочинений является отыскание истины. Второе — что выдвигаемые положения обосновываются с опорой на факты и логику. При этом факты берутся в их совокупности и взаимосвязи и объясняются с единой позиции, а все иные концепции подвергаются обоснованной критике. Настоящий ученый не обходит своим вниманием и «неудобные» для него факты, стремится дать им такое объяснение, которое соответствует его позиции. Псевдоисторические сочинения строятся на иной методологической базе. Их цель — не поиск истины, а внушение определенного рода идей и представлений. Например, Резун-Суворов задался целью внушить широкой публике совершенно абсурдный тезис, будто Советский Союз готовился напасть на гитлеровскую Германию. Ради этого автор выпячивает одни факты и замалчивает другие, прибегает к различным уловкам и софизмам. Поскольку историк вовлечен в идейную борьбу, постольку он не может не иметь субъективных пристрастий и предпочтений. Иначе говоря, историк всегда ангажирован. Это обстоятельство и порождает отрицание возможности существования исторической науки. Данной проблеме посвящено немало трудов, наиболее известные из них — труды Риккерта и Макса Вебера. Риккерт предложил считать историю (как и все общественные науки) науками иного, в сравнении с естествознанием, типа. Историческая наука, по его представлениям, ближе к искусству, чем к естествознанию. Историк постигает исторический процесс целостно, интуитивно, посредством «вчувствования» в чужую историческую реальность. Метод естествознания иной — аналитическое расчленение объекта. Макс Вебер противопоставлял естествознание и общественные науки не столь резко. Он считал, что ученый-обществовед в принципе способен подняться над своими предпочтениями, следуя тем критериям аргументации, которые выработаны в естествознании. Я специально занимался анализом этого вопроса, два года назад написал статью «Объективность науки и ангажированность ученого», в которой попытался дать иное решение проблемы. С моей точки зрения, объективность историка не противостоит его пристрастности, а, напротив, органически с ней соединена. Объективность состоит в прямом и открытом провозглашении своей партийности и последовательном ее проведении в соответствии с выработанными в науке нормами аргументации. Такова парадоксальная природа исторического (и вообще социального) познания. Моя статья до сих пор не опубликована по причинам, которые от меня не зависят. Отдельный вопрос — природа исторического факта. Это сложнейшая проблема, которой посвящено немало работ самого разного плана и уровня. Коротко освещу ее суть. Дело в том, что исторический факт, во-первых, «многослоен», во-вторых, неотделим от своей теоретической интерпретации. Поясню на простом примере. В ночь с 25 на 26 октября 1917 года в Петрограде группа вооруженных людей заняла Зимний дворец. Таков первый слой факта. Это событие стало переломным моментом в развитии глубочайшего кризиса, разразившегося в России в результате действия многих внутренних и внешних факторов, в первую очередь, перенапряжения сил народа из-за участия в войне против Германии и ее союзников. Одни историки события той ночи характеризуют как революцию, другие — как переворот. Разница тут не в словах, а в понимании сути процесса. А это уже второй слой факта. Над ним надстраивается и третий, и четвертый. Интерпретация тех событий в Петрограде как переворота типична для пробуржуазно настроенных историков, как революции — для тех, кто настроен антибуржуазно. Но и те, и другие — ученые, если они следуют нормам научного мышления. Вот еще один пример в качестве иллюстрации к моим рассуждениям. Русские историки трактуют результат Бородинского сражения как победу над Наполеоном. Французские историки в своем большинстве считают, что Наполеон в Бородинской битве победил. Русские историки обращают при этом внимание на то, что Наполеон понес очень большие потери и не сломил воли русских войск к сопротивлению. А французские историки напирают на то, что Наполеон под Бородино достиг всех поставленных перед собой целей и, самое главное, открыл себе путь на Москву. Можно ли обвинять французских историков в непрофессионализме? Нет, это люди, обладающие высокой степенью квалификации. Расхождение в оценках — результат различной ангажированности русских и французских ученых. Такова уж природа исторической науки, с этим ничего не поделаешь. Итак, резюмирую. Существует историческая наука как такая область духовного освоения социальной реальности, которая отвечает критериям научного мышления. Наряду с ней есть псевдоисторическое мифотворчество, выдающее себя за науку. Наука ставит перед собой цель познания исторического процесса во всей его сложности, псевдонаука — инструмент манипуляции сознанием.