Удав просунул голову сквозь немыслимый узел собственных колец,задумчиво пожевал нижней челюстью и спрятался обратно. – Лентяй,- грустно заметил Сигурд.- Лентяй и обжора. Гнилойжирный канат… Ответа не последовало. Тогда Скользящий в сумерках сделал шаг к своему спутнику, пошарил потраве и изо всех сил дернул Зу за кончик хвоста. Через мгновение он уженапрягал все тело, сдерживая неистовый напор обвившегося вокруг негоудава, а тот громко шипел и мотал головой у самого лица салара. Это была их обычная игра. Один раз из дюжины Ярроу успевалотпрыгнуть до броска, один из семи – ухитрялся высвободить руку иухватить Зу за горло, один из трех – пытался вытерпеть ту вечность,после которой удовлетворенный змей сменял гнев на милость и ослаблялхватку. В тех случаях, когда человек “выигрывал”, Зу немедленно обвисал,шлепался на землю и подставлял свою белесую шею под самой челюстью -чесать. В остальных же он гордо отползал в сторону и ждал вкусненького.Тем более что в поклаже Сигурда всегда находилось несколько древесныхлягушек-ревунцов или фляжка кислого молока. Свежее молоко Зу не любил. И сливки не любил. Он вообще мало чтолюбил. А хозяину удав скорее покровительствовал.
Лаженский и Громовне классическая фэнтези, но очень интересномогу выслать на e-mail почитать
