Да, Вы правы, John7, если бы я была на месте, так называемой, «сироты», то наверное я не задавала бы таких «кощунственных» вопросов. А сидела бы праздно до 23 лет на государственных пособиях сытая, одетая с иголочки, обутая, наглая и откормленная, свято уверовавшая в то, что мне все до единого должны и обязаны, с наглой уверенностью потягивала бы пивко с сигаретой в зубах и требовала бы свою «положенную мне» квартиру. А Вы вкалывали бы на меня всю свою трудовую жизнь, чтоб меня одеть, обуть, накормить и дать мне эту самую квартиру. А еще я нарожала бы вам детишек – «маленьких бедненьких сироток» и подбросила бы вам на содержание – они же несчастные ни в чем не виноваты, а вы добрые и милосердные – поможете же им не умереть с голоду. Так ведь? Увы, ничего не поделаешь, такой бы меня воспитал детдом. А еще, если я была бы на месте «сироты», то не ходила бы каждый день в школу битая старшими на 7 и 8 лет братом и сестрой, то в синяках, то в порезах, то с фингалом под глазом. Не била бы меня мать за съеденный принесенный мной из больницы обратно домой огурец, который она сама же приносила мне в больницу. Не били бы за доеденную сгущенку, которая оставалась на донышке. Не ходила бы в полуобморочном состоянии от голода, живя в собственной семье. Не загибалась бы с желудком от той пищи, которую мне давали. Не играл бы со мной брат в гестаповца, зажимая мне пальцы дверьми, что потом слезали ногти. Не сломал бы мне в 5 лет носа, садясь мне на лицо пятой точкой, чтоб я задохнулась. Не прыгала бы на меня сестра с ножом, что я чуть без глаза не осталась. Не мешала бы мне спать, тормоша меня каждый раз, когда я засыпала. А когда я плакала, то мне же еще и доставалось от матери за то, что шумлю и мешаю всем спать. Не терпела бы каждый день издевательства и унижения. И много еще «не»…И, наконец, не ходила бы одна в 9-летнем возрасте за несколько километров от города через тёмный лес на кладбище и не рыдала бы на могиле своего отца – единственного родного, любимого и любящего меня при жизни человека, – с одной единственной мечтой – остаться рядом с ним навеки. КТО МНЕ ТОГДА ПОМОГ? И не сочиняла бы в детстве таких стихов:Ты меня убей, судьба проклятая!Брось вечно в бездну забытьи,Всегда черна как ночь косматая,Зачем же душу травишь ты?Зачем когтями сердце рвёшь?Зачем ты раны солью сыпешь?Со мною рядом ты идёшь –Бросая о земь – не подымешь.Не надо слёз, не надо муки,Проходит жизнь – и все в разлуке.И я в могиле и во сне,Все сны о счастье и весне.Ты не печалься, милый друг,Смерть – избавление от мук!А жизнь – ужасный глупый сон.Прости, кто в жизнь еще влюблен.Прочти у гроба моего мои словаВ наш час разлуки,И ты поймёшь –Не жизнь ушла,А нету боле этой муки,Душа свободна –Я ушла!Жизнь! Подари мне смерть,А я подарю тебе песню…О, как тяжело смотреть,Как ты утопаешь в грязиИ человеческой лжи,Ненависти и презренья друг к другу.Я не в силах ничего изменить,Никто не в силах подлость убить,Она властвует и смеётсяНад теми, кому она достаётся……И стоило ль в жизни родиться,Чтоб потом к смерти стремиться?! Ну что за уродина я?Мало того – ненавистна всем я.Мало того – не любимая я –Ни матери, ни судьбе, ни себе.А я живу…и жизнь как тёмный лабиринт –Куда ни ткнусь – везде тупик.И жизнь пуста, бессмысленна, никчёмна…Всю жизнь одна – в чём же причина зла?Всю жизнь тревога, труд, борьба!За что? Сама не знаю я.Так в чём же смысл бытия?!И кто подскажет, кто поймет,Зачем я бьюсь, за что борюсь?!Вы говорите, что сироты самый незащищенный класс детей. В чём же их незащищенность, если их взяла под защиту сама иерархия? И чем же в то время была защищена я от жестокостей собственной семьи? А чем защищены другие, которым не повезло с семьей, но вынуждены жить там? Мне бы такую «незащищенность» в то время. А ведь всего-то надо было провести воспитательно-профилактическую работу с семьёй, и ничего бы этого не было. А сколько я сама уже в зрелом возрасте во время перестройки насмотрелась на детей, которые живут в своих семьях, с пьющими и бьющими их родителями – несчастные, голодные, измученные, с потухшими глазами, вынужденные с 9-12 лет работать на рынке, чтоб не умереть с голоду, питающиеся рыночными отбросами. И сколько еще таких же живет в нашей стране. КТО ИМ ПОМОГАЕТ? Они не требуют «дай!», они идут и работают, хотя сами еще дети. Так кто из них незащищенней? И, как парадокс, из этих двух категорий детей деградируют как раз НЕ ТЕ, кто сполна хлебнул горя в детстве, а те, что были сыты и благополучно жили в детском доме. И голая статистика говорит об этом лучше всяких слов: 40% находившихся на полном государственном обеспечении сирот впоследствии становятся алкоголиками и наркоманами, 10% кончают жизнь самоубийством, 40% совершают преступления. Вот это страшно.Деградируют те, которые привыкли жить на всем готовом, которые уверовали в то, что им все должны, которых никакими калачами и квартирами не заставишь работать, потому что они – господа, а мы – их рабы, которые всегда пахали на них, пашем и будем пахать, предоставляя уже здоровым лбам не работу на заводе и койко-место в общежитии, а пособия больше, чем моя зарплата и квартиры, на которые другие работают десятилетиями и семьями живут в общежитиях. Вот эта социальная несправедливость-то и бесит.Думаете, мне не жалко сирот? Еще как жалко, особенно когда они еще маленькие и не испорченные сытой и праздной жизнью в детдоме. Хочется их обогреть и приласкать, воспитать и вложить в их головки светлое, доброе, вечное. Чтоб из них вышли добропорядочные трудолюбивые люди, а не человекообразные сущности, способные грести только под себя, ничего не давая взамен. Взять «Ласковый май». Детдомовцы на своих концертах зарабатывали миллионы. И, как рассказывает Разин, что денег было так много, что они не знали, что с ними делать, это в то перестроечное время, когда многие теряли работу и голодали семьями. Они же, не зная, что делать с такой кучей денег, отвезли мешки денег на дачу и сожгли вместе с дачей, вместо того, чтобы раздать нуждающимся людям. Им это даже в голову не приходило. Они и понятия не имели, что есть на свете нуждающиеся и голодающие люди. Даже просто могли бы развеять эти деньги над городом на крайний случай.Сколько им не давай, у них навсегда останется ощущение, что им чего-то недодали. А недодали всего-лишь одного – душевного тепла и любви, отсутствие которого ничем не восполнишь – ни деньгами, ни квартирой. И понятия, что ничего с неба не падает, что за всё надо платить трудом. И будут они крушить всё вокруг и прожигать свою жизнь, потому что не вложили в них главное – душу. Как показывает практика, существующее казенное воспитание только калечит психику ребёнка, выращивает тунеядцев и пожизненных иждивенцев, и общество, видя это, не должно оставаться в стороне и молча наблюдать, как деградируют детдомовцы. Не лучше ли создавать для них духовные церковные приюты и монастыри, где с воспитанием ребёнка справлялись бы лучше? Чем больше мы будем им давать материального, забывая о духовном, тем меньше мы будем видеть состоявшихся личностей среди них. А трудности, как известно, закаляют людей и только труд сделал из человека человеком. И я очень рада за тех детей, которые выходят из детдомов достойными людьми, но когда показывают передачи, где им построили целый посёлок квартир, а они там устроили Ссадом и Гоморру, что все жители стонут от них – бьют стёкла, мусорят, ломают всё, дерутся, даже в камеры попали несколько экземпляров в скотском состоянии – вот это возмущает до глубины души.
Tima