Сейчас сидела, перебирала впамяти случаи из жизни, пыталась вспомнить,испытывала ли я ненависть. И вспомнила таки. Была я тогда классе в шестом. Худобой никогда не отличалась, привыкла, в принципе, к подколкам, но тогда я сама удивилась своей реакции. На перемене я задержалась в классе и старшеклассник, у которого должен был быть следующий урок, подошел ко мне и сказал: “Давай выметайся отсюда, толстая”. Я вообще существо мирное, где то даже трусоватое, но тут меня из-за парты просто выбросило. Какая то пелена застила мне взгляд. Я этим старшеклассником,который головы на две меня выше был, сдвинула вместе наверное парты три, я его просто затолкала в угол между партами и окном, я готова была его покалечить. Спасло несчастного только своевременное вмешательство учительницы, вошедшей в класс, она меня еле оттащила. Бедняга потом все годы, что мы учились в этой школе, обходил меня десятой дорогой. Сейчас такое чувство поднимается во мне иногда, когда я слышу, например, об отце, утопившем свою полуторагодовалую дочку для того, чтобы досадить бывшей жене и не платить алименты. Хочется не убить этого, с позволения сказать, “человека”, а покалечить, чтобы всю жизнь мучился. Или когда читаю в газетах или слышу от знакомых об изнасилованиях, о насилии над детьми. И тут же понимаю своё бессилие и ненавижу выродков еще больше. Казалось бы разные вещи – обозвали толстой и искалеченные жизни, но есть во всем этом нечто общее: эти люди упиваются чужой беспомощностью, они уверены, что им не ответят, они обзовут, ударят, убьют слабого, будучи твердо уверенными в своей безнаказанности. Именно вот это отношение к слабым, это глумление над беззащитными вызывает во мне ненависть, да такую, что аж руки трясутся.
.
