«Что ж ты, фраер, сдал назад?».
Скоротечный мятеж Евгений Пригожин показал истинное лицо бункерного деда.
Во времена второй чеченской войны в сентябре 1999 года, кандидат в президенты России Владимир Путин по замыслу своих политтехнологов изображал из себя смелого, решительного командира, который будет вести бескомпромиссную борьбу с террористами. Надолго отложились в памяти слова маленького, щупленького человечка, который пообещал: «Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту — в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы и в сортире их замочим, в конце концов. Всё, вопрос закрыт окончательно».
Без малого четверть века «счастливый дедушка» уверял, что он не ведет переговоры с террористами. А чем мятежники отличаются от террористов? По шкале ценностей всероссийского фраера – ни чем.
Выступая с первым официальным заявлением о вооруженном мятеже, в 10 часов утра 24 июня Путин назвал мятеж «предательством» и «изменой», а также «ударом в спину», и пообещал, что все, кто встал на путь мятежа, «понесут неминуемое наказание».
Вечером того же дня Дмитрий Песков в беседе с журналистами заявил, что уголовное дело о военном мятеже, возбуждённое в отношении Евгения Пригожина, будет прекращено, а сам основатель ЧВК Вагнера «уйдёт» в Беларусь.
Так оно и случилось. Трусливый дедушка, конечно, ведет переговоры с мятежниками, дает им гарантии и освобождает от «грехов».
В годы Смутного времени походами на Москву ходили разные Лжедмитрии. «Окурок» создал благоприятные условия, чтобы в направлении российской столицы двигались «марши справедливости» номер два, номер три и так далее.
