Всупил в ВЛКСМ в 1977 году, в Норильске. Ощущение незабываемое – я, 14-летний пацан, в горкоме отвечаю на вопросы о демократическом централизме, задачах комсомола, задаёт их рукодоводство горкома, молодые парни и девушки, доброжелательные и юморные. Комсомольский билет в руки, значок на грудь и ощущение причастности к серьезной организации, в которой и Павка Корчагин, и Александр Матросов и миллионы нас, готовых как один, до последней капли за счастье всего человечества… А потом – скучные собрания, серые лица комчинуш, делающих карьеру на великих идеях. Тоска и скука. Кто поумнее, стали потихоньку отходить от комсомола, тупо отсиживая на собраниях и ни во что не вникая и не высовываясь. Кто поумнее и похитрее очень часто прикрывал свою тупость и ограниченность активным участием в комсомольской жизни. В институте таким “деятелям” ставили хорошие оценки не за знания, а за активную жизненную (читай, комсомольскую) позицию. Ничего кроме брезгливости, такие комсомольцы к себе не вызывали. Потихоньку такое отношение стало переноситься и на комсомол. Он умер еще в семидесятые и восьмидесятые под гнетом чинуш, планости и заорганизованности.
